(Отрывки)

Рассказ для детей про лето.

Направо сверкнула молния и, точно отразившись в зеркале, она тотчас же сверкнула вдали. Даль заметно почернела и уж чаше, чем каждую минуту, мигала бледным светом, как веками. Чернота ее, точно от тяжести, склонилась вправо.

Налево, как будто кто чиркнул по небу спичкой, мелькнула бледная, фосфористическая полоска и потухла. Послышалось, как где-то очень далеко кто-то прошелся по железной крыше. Вероятно, по крыше шли босиком, потому что железо проворчало глухо.

Между далью и правым горизонтом мигнула молния, и так ярко, что осветила часть степи и место, где ясное небо граничило с чернотой. Страшная туча надвигалась не спеша, сплошной массой; на ее краю висели большие черные лохмотья; точно такие же лохмотья, давя друг друга, громоздились на правом и левом горизонте. Этот оборванный, разлохмаченный вид тучи придавал ей какое-то пьяное, озорническое выражение. Явственно и не глухо проворчал гром.

Ветер со свистом понесся по степи, беспорядочно закружился и поднял с травою такой шум, что из-за него не было слышно ни грома, ни скрипа колес. Он дул с черной тучи, неся с собой облака пыли и запах дождя и мокрой земли. Лунный свет затуманился, стал как будто грязнее, звезды еще больше нахмурились, и видно было, как по краю дороги спешили куда-то назад облака пыли и их тени. Теперь, по всей вероятности, вихри, кружась и увлекая с земли пыль, сухую траву и перья, поднимались под самое небо; вероятно, около самой черной тучи летали перекати-поле, и как, должно быть, им было страшно! Но сквозь пыль, залеплявшую глаза, не было видно ничего, кроме блеска молний...

Загремел сердито гром, прокатился по небу справа налево, потом назад и замер...

Чернота на небе раскрыла рот и дыхнула белым огнем; тотчас же опять загремел гром; едва он умолк, как молния блеснула...

Дождь почему-то долго не начинался. Было страшно темно. А молнии в потемках казались белее и ослепительнее, так что глазам было больно.

Но вот, наконец, ветер в последний раз рванул... и убежал куда-то. Послышался ровный, спокойный шум, но в это время что-то посыпалось и застучало по дороге. Это был дождь...

В июльские вечера и ночи уже не кричат перепела и коростели, не поют в лесных балочках соловьи, не пахнет цветами, но степь все еше прекрасна и полна жизни. Едва зайдет солнце и землю окутает мгла, как дневная тоска забыта, все прошено, и степь легко вздыхает широкою грудью. Как будто от того, что траве не видно в потемках своей старости, в ней поднимается веселая, молодая трескотня, какой не бывает днем; треск, подсвистыванье, царапанье, степные басы, тенора и дисканты1 - все мешается в непрерывный, монотонный гул, под который хорошо вспоминать и грустить. Однообразная трескотня убаюкивает, как колыбельная песня; едешь и чувствуешь, что засыпаешь, но вот откуда-то доносится отрывистый, тревожный крик неуснувшей птицы, или раздается неопределенный звук, похожий на чей-то голос, вроде удивленного «а-а!», и дремота опускает веки. А то, бывает, едешь мимо балочки, где есть кусты, и слышишь, как птица, которую степнякизовут сплюком, кому-то кричит: «Сплю! сплю! сплю!», а другая хохочет или заливается истерическим плачем - это сова. Для кого они кричат и кто их слушает на этой равнине, бог их знает, но в крике их много грусти и жалобы... Пахнет сеном, высушенной травой и запоздалыми цветами, но запах густ, сладко приторен и нежен.

Сквозь мглу видно все, но трудно разобрать цвет и очертания предметов. Все представляется не тем, что оно есть. Едешь и вдруг видишь, впереди у самой дороги стоит силуэт, похожий на монаха; он не шевелится, ждет и что-то держит на руках... Не разбойник ли это? Фигура приближается, растет, вот она поравнялась с бричкой, и вы видите, что это не человек, а одинокий куст или большой камень. Такие неподвижные, кого-то поджидающие фигуры стоят на холмах, прячутся за курганами, выглядывают из бурьяна, и все они походят на людей и внушают подозрение.

А когда восходит луна, ночь становится бледной и томной. Мглы как не бывало. Воздух прозрачен, свеж и тепел, всюду хорошо видно и даже можно различить у дороги отдельные стебли бурьяна. На далекое пространство видны черепа и камни. Подозрительные фигуры, похожие на монахов, на светлом фоне ночи кажутся чернее и смотрят угрюмее. Чаще и чаще среди монотонной трескотни, тревожа неподвижный воздух, раздается чье-то удивленное «а-а!» и слышится крик неус-нувшей или бредящей птицы. Широкие тени ходят по равнине, как облака по небу, а в непонятной дали, если долго всматриваться в нее, высятся и громоздятся друг на друга туманные, причудливые образы... Немножко жутко. А взглянешь на бледно-зеленое, усыпанное звездами небо, на котором ни облачка, ни пятна, и поймешь, почему теплый воздух недвижим, почему природа настороже и боится шевельнуться: ей жутко и жаль утерять хоть одно мгновение жизни. О необъятной глубине и безграничности неба можно судить только на море да в степи ночью, когда светит луна. Оно страшно, красиво и ласково, глядит томно и манит к себе, а от ласки его кружится голова.

Едешь час-другой... Попадается на пути молчаливый старик курган или каменная баба, поставленная бог ведает кем и когда, бесшумно пролетит над землею ночная птица, и мало-помалу на память приходят степные легенды, рассказы встречных, сказки няньки-степнячки и все то, что сам сумел увидеть и постичь душою. И тогда в трескотне насекомых, в подозрительных фигурах и курганах, в глубоком небе, в лунном свете, в полете ночной птицы, во всем, что видишь и слышишь, начинают чудиться торжество красоты, молодость, расцвет сил и страстная жажда жизни; душа дает отклик прекрасной, суровой родине, и хочется лететь над степью вместе с ночной птицей. И в торжестве красоты, в излишке счастья чувствуешь напряжение и тоску, как будто степь сознает, что она одинока, что богатство ее и вдохновение гибнут даром для мира, никем не воспетые и никому не нужные, и сквозь радостный гул слышишь ее тоскливый, безнадежный призыв: певца! певца!

Между тем перед глазами ехавших расстилалась уже широкая, бесконечная равнина, перехваченная цепью холмов. Теснясь и выглядывая Друг из-за друга, эти холмы сливаются в возвышенность, которая тянется вправо от дороги до самого горизонта и исчезает в лиловой дали; едешь-едешь и никак не разберешь, где она начинается и где кончается... Солние уже выглянуло сзади из-за города и тихо, без хлопот принялось за свою работу. Сначала, далеко впереди, где небо сходится с землею, около курганчиков и ветряной мельницы, которая издалека похожа на маленького человечка, размахивающего руками, поползла по земле широкая ярко-желтая полоса; через минуту такая же полоса засветилась несколько ближе, поползла вправо и охватила холмы; и вдруг вся широкая степь сбросила с себя утреннюю полутень, улыбнулась и засверкала росой.

Сжатая рожь, бурьян, молочай, дикая конопля - все, побуревшее от зноя, рыжее и полумертвое, теперь омытое росою и обласканное солнцем, оживало, чтоб вновь зацвести. Над дорогой с веселым криком носились старички, в траве перекликались суслики, где-то далеко влево плакали чибисы. Кузнечики, сверчки, скрипачи и медведки затянули в траве свою скрипучую, монотонную музыку...

Но прошло немного времени, роса испарилась, воздух застыл, и обманутая степь приняла свой унылый июльский вид. Трава поникла, жизнь замерла. Загорелые холмы, буро-зеленые, вдали лиловые, со своими покойными, как тень, тонами, равнина с туманной далью и опрокинутое над ними небо, которое в степи, где тень лесов и высоких гор, кажется страшно глубоким и прозрачным, представлялись теперь бесконечными, оцепеневшими от тоски...

Воздух все больше застывал от зноя и тишины, покорная природа цепенела в молчании... Ни ветра, ни бодрого, свежего звука, ни облачка.

Но вот, наконец, когда солнце стало спускаться к западу, степь, холмы и воздух не вьшержали гнета и, источивши терпение, измучившись, попытались сбросить с себя иго. Из-за холмов неожиданно показалось пепельно-серое кудрявое облако. Оно переглянулось со степью - я, мол, готово - и нахмурилось. Вдруг в стоячем воздухе что-то порвалось, сильно рванул ветер и с шумом, со свистом закружился по степи. Тотчас же трава и прошлогодний бурьян подняли ропот, на дороге спирально закружилась пыль, побежала по степи и, увлекая за собой солому, стрекоз и перья, черным вертящимся столбом поднялась к небу и затуманила солнце. По степи вдоль и поперек, спотыкаясь и прыгая, побежали перекати-поле...

Вдруг рванул ветер...

Чернота на небе раскрыла рот и дыхнула белым огнем; тотчас же загремел гром... Раздался новый удар, такой же сильный и ужасный. Небо уже не гремело, не грохотало, а издавало сухие, трескучие, похожие на треск сухого дерева, звуки...

По дороге текли ручейки и прыгали пузыри...

Стилистическая языковая норма

УПРАЖНЕНИЯ

69. Сравните лексико-фразеологический состав и грамматический строй и сделайте вывод о функционально-стилевой принадлежности каждого текста. В отрывке из рассказа А.П. Чехова «Степь» выделите тропы (метафоры, олицетворения, эпитеты) и другие средства образной речи.

Гроза – атмосферное явление, заключающееся в электрических разрядах между так называемыми кучево-дождевыми (грозовыми) облаками или между облаками и земной поверхностью, а также находящимися над ней предметами. Эти разряды-молнии сопровождаются осадками в виде ливня, иногда с градом и сильным ветром (иногда до шквала). Гроза наблюдается в жаркую погоду при бурной конденсации водяного пара над перегретой сушей, а также в холодных воздушных массах, движущихся на более теплую подстилающую поверхность.

Как передает наш корреспондент, вчера над центральными районами Пензенской области прошла небывалой силы гроза. В ряде мест были повалены телеграфные столбы, порваны провода, с корнем вырваны столетние деревья. В двух деревнях возникли пожары в результате удара молнии. К этому прибавилось еще одно стихийное бедствие: ливневый дождь вызвал сильное наводнение. Нанесен значительный ущерб сельскому хозяйству. Временно было прервано железнодорожное и автомобильное сообщение между соседними районами.

Доводим до Вашего сведения, что вчера после полуночи над районным центром – городом Нижний Ломов и прилегающей к нему сельской местностью пронеслась сильная гроза, продолжающаяся около получаса. Скорость ветра достигала 30-35 метров в секунду. Причинен значительный материальный ущерб жителям деревень Ивановка, Щепилово и Вязники, исчисляемый, по предварительным данным, в сотни тысяч рублей. Имели место пожары, возникшие вследствие удара молнии. Сильно пострадало здание восьмилетней школы в деревне Курково, для его восстановления понадобится капитальный ремонт. Вышедшая из берегов в результате проливного дождя река Вад затопила значительную площадь. Человеческих жертв нет. Образована специальная комиссия для выяснения размеров причиненного стихийным бедствием ущерба и оказания помощи пострадавшему местному населению. О принятых мерах будет незамедлительно доложено.

Ты не поверишь, какая гроза прошла вчера над нами! Я человек не робкого десятка, и то испугался насмерть.

Сначала все было тихо, нормально, я уже собирался было лечь, да вдруг как сверкнет молния, бабахнет гром! И с такой силищей, что весь наш домишко задрожал. Я уже подумал, не разломалось ли небо на куски, которые вот-вот обрушатся на мою несчастную голову. А потом разверзлись хляби небесные... В придачу ко всему наша безобидная речушка вздулась, распухла и ну заливать своей мутной водицей все вокруг. А совсем рядом, что называется – рукой подать, загорелась школа. И стар и млад – все повысыпали из изб, толкутся, орут, скотина ревет – вот страсти какие! Здорово я перепугался в тот час, да, слава Богу, все скоро кончилось.

Между далью и правым горизонтом мигнула молния, и так ярко, что осветила часть степи и место, где ясное место граничило с чернотой. Страшная туча надвигалась не спеша, сплошной массой; на ее краю висели большие, черные лохмотья; точно такие же лохмотья, давя друг друга, громоздились на правом и на левом горизонте. Этот оборванный, разлохмаченный вид тучи придавал ей какое-то пьяное, озорническое выражение. Явственно и не глухо проворчал гром. Егорушка перекрестился и стал быстро надевать пальто. (...)

Вдруг рванул ветер и со свистом понесся по степи, беспорядочно закружился и поднял с травою такой шум, что из-за него не было слышно ни грома, ни шума колес. Он дул с черной тучи, неся с собой облака пыли и запах дождя и мокрой земли. Лунный свет затуманился, стал как будто грязнее, звезды еще больше нахмурились, и видно было, как по краю дороги спешили куда-то назад облака пыли и их тени. (...)

Чернота на небе раскрыла рот и дыхнула белым огнем; тотчас же опять загремел гром. (...)

Дождь почему-то долго не начинался... Было страшно темно. А молнии в потемках казались белее и ослепительнее, так что глазам было больно. (...)

Вдруг над самой головой Егорушки со страшным оглушительным треском разломалось небо; он нагнулся и притаил дыхание, ожидая, когда на его затылок и спину посыпятся обломки... Раздался новый удар, такой же сильный и ужасный. Небо уже не гремело, не грохотало, а издавало сухие, трескучие, похожие на треск сухого дерева звуки.

70. Изложите текст лекции по истории, взятый из юмористической статьи, помещённой в газете «Университетская жизнь», научным стилем. Подчёркнутые существительные – имена собственные или нарицательные – географические названия или названия народов – жаргонизмами не являются. Подчеркните слова, принадлежащие внелитературной лексике.

Konspekt odnogo krutogo studenta na odnoj zabojnoj lekcii

Хаммурапи по новой стал гнуть пальцы на Ларсу и в натуре её загасил. Рим-Син проявил себя дятлом. Он прикинулся батоном и пробовал залукаться, но получил по рогам и припух. Тамошний Зимрилим был не то чтоб дауном, просто по сравнению с Хаммурапи он оказался корявым лохом и заглох, как фанера.

Правда, он пытался ещё рыпаться и делать пальцы веером, но накололся и в 1759 году до нашей эры ему пришла труба – и ему, и всей его хевре.

Короче, при Хаммурапи по всему Междуречью царил полный кукан: вавилоняне щимились повсюду, везде устраивали разборки и наводили на всех шороху. Все линяли и дышали в тряпочку. И это были вилы. Однако когда Хаммурапи откинул копыта, в Вавилонии началась лажа. Наследником Хаммурапи был Самсуилуна . Этот братило ещё пытался качать права, но всем это было уже параллельно. На юге всё конкретней балдели эламиты , позже они даже упёрли чёрный базальтовый столб с Хаммурапиной ксивой. Всё резче наезжали касситы , на западе митанийцы вовсю раскатали губу трамплином, вконец охамев. В городах пошли левые базары. Каждый забитый шланг бил себя пяткой в грудь и воротил телегу. Самсуилуна , конечно, обламывал эти лоховские рисовки, но общее положение в Вавилонии было стрёмным. В экономике царил полный маразм, аристократов косила шиза, население качало права. Крутой наезд хеттов в 1600 г. до н.э. окончился полным обломом вавилонян . Таким образом, старовавилонянскому царству пришли кранты. (Составлено кандидатом филологических наук, доцентом И.Б.Голуб).

История отпадения Нидерландов от Испании

В 1565 году по всей Голландии пошла шняга, что папа – антихрист. Голландцы начали шипеть на папу и раскурочивать монастыри. Римская курия, обиженная за пахана, подначила испанское правительство. Испанцы стали качать права – нахально тащили голландцев на исповедь, свистя в проповедях об аде и рае. Отказчиков сажали на нары, отрицаловку пускали налево. По всей стране пошли шмоны и стук. Спешно стряпали липу. Граф Эгмонт на пару с графом Горном попали в непонятное: их по запарке замели, пришили дело и дали вышку.

Тогда Вильгельм Оранский поднял в стране шухер. А мадридская малина послала своим наместником герцога Альбу. Альба был тот герцог! Когда он прихилял в Нидерланды, голландцам пришла хана. Вильгельм Оранский тут же припух в своей зоне.

Альба был правильный полководец. Солдаты его гужевались от пуза, на этапах он не тянул резины, наступал без показухи и туфты. На Альбу пахали епископы и князья, в ставке шестерили графья и генералы, а кто махлевал, тот загинался. Пленных заваливал начистяк, чтоб был полный порядок. Но Альба вскоре даже своим проел плешь. Все знали, что герцог в законе и на лапу не берёт, но кто-то стукнул в Мадрид, что он скурвился и закосил казённую монету. Альбу замели на общие работы.

В это время доходяга Филипп II послал на Англию Непобедимую Армаду, но здорово фраернулся. Гранды-нарядчики филонили, поздно вывели Армаду на развод, на Армаде не хватило пороху и баланды. В Бискайском море Армаду драла пурга. Матросы по трое суток не кимарили, перед боем не покиряли. Английский адмирал Стефенс и Френсис Дрей разложили Армаду, как бог черепаху.

Голландцы обратно зашуровались и вусмерть покутились, когда дотыркали про Армаду. Испанцы лепили от фонаря про победу, но им не посветило. Голландцы восстали по новой. Тут владычество испанцев в Голландии накрылось мокрой. (Составлено выдающимся русским поэтом Л.Н.Гумилёвым).

71. Найдите в тексте черты официально-делового стиля, сформулируйте их. Изложите текст разговорным стилем.

Порча хорошего настроения

Осуществив возвращение домой со службы, я проделал определённую работу по сниманию шляпы, плаща, ботинок, переодеванию в пижаму и шлёпанцы и усаживанию с газетой в кресло. Жена в этот период времени претворяла в жизнь ряд мероприятий, направленных на чистку картофеля, варку мяса, подметание пола и мойку посуды.

По истечении некоторого времени она стала громко поднимать вопрос о недопустимости моего неучастия в проводимых ею поименованных мероприятиях. На это с моей стороны было сделано категорическое заявление о нежелании слушания претензий по данному вопросу ввиду осуществления мною в настоящий момент, после окончания трудового дня, своего законного права на заслуженный отдых.

Однако жена не сделала соответствующих выводов из моих слов и не прекратила своих безответственных высказываний, в которых, в частности, отразила такой момент, как отсутствие у меня целого ряда положительных качеств, как-то: совести, порядочности, стыда и проч., причём как в ходе своего выступления, так и по окончании его занималась присвоением мне наименованиий различных животных, находящихся в личном пользовании рабочих и колхозников.

После дачи взаимных заверений по неповторению подобных явлений нами было приступлено к употреблению в пищу ужина, уже имевшего в результате остывания пониженную температуру и утратившего свои вкусовые качества.

Вот как у нас порой ещё допускается порча хорошего настроения, а также аппетита.

72. Сравните тексты, подчёркивая их функционально-стилевые и жанровые отличия, своеобразие лексических и грамматических средств, используемых для описания объекта. Сделайте вывод о стилевой принадлежности текстов.

О менеджменте. Мы все одна семья

У лучших японских компаний нет никаких секретов или тайных рецептов успеха. Никакая теория, программа или правительственная политика не могут сделать предприятие успешным; это могут сделать только люди. Самая важная задача японского менеджера состоит в том, чтобы установить нормальные отношения с работниками, создать отношение к корпорации как к родной семье, сформировать понимание того, что у рабочих и менеджеров одна судьба. Компании, которые достигли в стране наибольшего успеха, – это те компании, торые сумели создать веру в единую судьбу у всех работников и акционеров...

Работая в промышленности с людьми, мы поняли, что они трудятся не только ради денег и что, если вы хотите стимулировать, деньги не самое эффективное средство. Чтобы стимулировать людей, надо сделать их членами семьи и обращаться с ними, как с её уважаемыми членами.

Мы подбираем на должность менеджеров людей, которые умеют убеждать других, которые могут пробудить желание сотрудничать с ними. Управление предприятием – менеджмент – это не диктатура. Высшее руководство компании должно обладать способностью управлять людьми, ведя их за собой... Менеджерам следует позаботиться о том, чтобы инвестор получил хорошую прибыль, но они должны также помнить о своих рабочих или коллегах, которые должны помогать ему поддерживать жизнь компании, и вознаграждать их за работу.

Всех наших инженеров мы вначале направляем на работу на производственном конвейере, где они пребывают достаточно долго для того, чтобы понять, как производственная технология согласуется с тем, что они делают.

Чтобы укреплять наши рабочие отношения как коллег и поддерживать контакты, я обычно почти каждый вечер обедаю с молодыми управленцами нижнего звена и допоздна беседую с ними.

Я начал издавать еженедельную газету компании, где мы публикуем объявления о вакансиях. Это даёт работникам возможность тайно попытаться перейти на другую работу. Мы стараемся переводить наших работников на новую работу примерно раз в два года. Но энергичным, растущим работникам надо давать возможность раньше менять работу в рамках компании, с тем, чтобы они нашли себе место, соответствующее их уровню.

Мы получаем от этого двойную выгоду: человек находит работу, которая больше его удовлетворяет, и в то же время отдел кадров может выявить потенциальные проблемы управляющих, от которых подчинённые стремятся уйти...

Компания ничего не добьётся, если взвалит всю умственную работу на руководство. В компании каждый должен вносить свой посильный вклад, и вклад работников нижнего звена не должен ограничиваться только физическим трудом. Мы настаиваем на том, чтобы все наши работники вкладывали свой ум. Сегодня мы получаем в среднем от каждого нашего работника по восемь предложений за год.

Если где-то возникает брак, считается дурным тоном, если управляющий начнёт выяснять, кто допустил ошибку. Главное, с моей точки зрения, не в том, чтобы найти виновного в ошибке, а скорее в том, чтобы выявить причины ошибки.

Если человека, который совершил ошибку, опозорить и лишить его возможности сделать карьеру, он может потерять стимул на всю оставшуюся трудовую жизнь, а компания лишиться всего, что он впоследствии мог бы ей дать.

Если же говорить о менеджменте, то удивительное заключается в том, что менеджер может годами совершать ошибки, которые никто не осознаёт. Это объясняется тем, что искусство менеджмента представляет собой нечто неуловимое, о чём не всегда можно судить по итогам следующего квартала. Менеджеры могут демонстрировать прекрасные итоги и в то же время погубить всю компанию, если они не делают капиталовложений ради будущего.

Я считаю, что о качествах менеджера надо судить по тому, как хорошо он может организовать большое количество людей и насколько эффективно он может добиваться наилучших результатов от каждого из них, сливая их в единое целое. Вот что такое менеджмент.

II. Менеджмент (англ. – управление, заведование, организация) – совокупность современных принципов, методов, средств и форм управления производством и сбытом с целью повышения их эффективности и увеличения прибыльности.

Менеджер – наёмный профессиональный управляющий предприятия, член руководящего состава компании, банка, финансового учреждения, их структурных подразделений; специалист в области управления

Менеджеризм – современная экономическая теория, согласно которой контроль над производством в развитых странах перешёл от частных собственников к наёмным управляющим – менеджерам (Словарь иностранных слов, 1994г.).

73. Определите стилевую принадлежность текстов, проанализировав их лексико-грамматические особенности. Отметьте использование образных выражений в текстах и попробуйте объяснить причину их использования. С какой целью автор прибегает к использованию образных выражений? Сформулируйте основную функцию каждого текста и обоснуйте необходимость использования большого количества эпитетов, сравнений, метафор, переносных значений слов в одном тексте и отсутствие таковых в другом. Сравните выбор лексических средств текстов, связав его с основной функцией каждого.

I. ...Культура, прежде всего, понятие коллективное. Отдельный человек может быть носителем культуры, может активно участвовать в её развитии, тем не менее по своей природе культура, как и язык, – явление общественное, то есть социальное. Следовательно, культура есть нечто общее для какого-нибудь коллектива – группы людей, живущих одновременно и связанных определённой социальной организацией. Из этого вытекает, что культура есть форма общения между людьми и возможна лишь в такой группе, в которой люди общаются.

Всякая структура, обслуживающая сферу социального общения, есть язык. Это означает, что она образует определённую систему знаков, употребляемых в соответствии с известными членам данного коллектива правилами. Знаками же мы называем любое материальное положение (слова, рисунки, вещи и т.д.), которое имеет значение и, таким образом, может служить средством передачи смысла.

Следовательно, культура имеет, во-первых, коммуникационную и, во-вторых, символическую природу. Остановимся лишь на этой, последней. Подумаем о таком простом и привычном, как хлеб. Хлеб веществен и зрим. Он имеет вес, форму, его можно разрезать, съесть. Съеденный хлеб вступает в физиологический контакт с человеком. В этой его функции про него нельзя спросить: что он означает? Он имеет употребление, а не значение. Но когда мы произносим: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь», – слово «хлеб» означает не просто хлеб как вещь, а имеет более широкое значение: «пища, потребная для жизни»...

Ю.М. Лотман

II. Сердце поэзии – в её содержательности. Содержательность стихов во многом зависит от того, что автор имеет за душой, от его поэтического ощущения, мировоззрения. Будучи художником, поэт обязан снимать с вещей и явлений их привычные, обыденные маски. Привычные сочетания слов, механические формулы оказывают плохую услугу поэзии. Тот, кто видит вещи и явления в их живом образе, найдёт живые необыденные сочетания слов.

Все слова хороши, почти все они годятся для поэта. Каждое отдельно взятое слово не является художественным. Слово получает свой художественный облик только в сочетании с другими словами. Каковы же эти сочетания? Это прежде всего сочетания смыслов. Смыслы слов образуют браки и свадьбы, преобразуют друг друга и рождают видоизменения смысла. Атомы новых смыслов складываются в гигантские молекулы, которые лепят художественный образ. Сочетаниями образов управляет поэтическая мысль.

Но смысл слова – это ещё не всё слово. Слово имеет звучание. Звучание есть второе неотъемлемое свойство слова. Художественное звучание возникает в сочетаниях слов. Сочетания трудно произносимые, где слова трутся друг о друга, мешают друг другу, толкаются и наступают на ноги, – мало пригодны для поэзии. Слова должны обнимать и ласкать друг друга, образовавать живые гирлянды и хороводы, они должны петь, трубить и плакать, они должны перекликаться друг с другом, словно влюблённые в лесу, подмигивать друг другу, подавать тайные знаки, назначать свидания и дуэли.

Не знаю, можно ли научиться такому сочетанию слов. Обычно у поэта они получаются сами собою, и в полной мере поэт начинает замечать их, когда стихотворение написано. Поэт работает всем своим существом одновременно: разумом, сердцем, душою...

Н.А. Заболоцкий

(Для справок: анафора (единоначатие) – одна из стилистических фигур: оборот речи, состоящий в повторении созвучий отдельных слов или одинаковых синтаксических построений в начале отдельных фраз в прозаическом произведении или стихотворных строк (Как мы шли в ночную сырость,как бежали мы сквозь тьму; Черно глазую девицу, черно гривого коня ); метафора – употребление слова в переносном его значении для определения какого-либо предмета или явления, схожего с ним отдельными чертами (Пчела из кельи восковой Летит за данью полевой ); метонимия – замена в речи названия явления, понятия, предмета другим названием, неразрывно связанным в нашем сознании с представлением об этом жизненном явлении (Все флаги в гости будут к нам ); эпитет – слово, определяющее, поясняющее, характеризующее какое-нибудь свойство или качество понятия, явления, предмета (Шелковые кудри, бродяга -ветер ); оксиморон -– оборот, состоящий в сочетании резко контрастных, внутренне противоречивых по смыслу признаков в определении явления (Звонкая тишина, горькая радость ); олицетворение (прозопопея) – прием художественного изображения, состоящий в том, что животные, неодушевленные предметы, явления природы наделяются человеческими способностями (Утешится безмолвная печаль, И резвая задумается радость ... ); гипербола (преувеличение) – образное выражение, состоящее в непомерном преувеличении силы, значения, размера изображаемого явления (Куда ни махнет, улица падет, А назад отмахнет – переулицы ); сравнение – определение явления или понятия в речи при помощи сопоставления его с другим явлением, имеющим общие признаки с первым (Он был похож на вечер ясный ; Я песней, как ветром , наполню страну )).

74. Определите стилевую принадлежность текста. Обоснуйте выбор лексических средств основной функцией текста. Проанализируйте грамматические особенности текста. Подумайте, к какому жанру можно отнести данный текст.

Бабья доля подсиделки

Мы начали составлять словарик российской бизнес-элиты. Оказалось – увлекательное занятие. Не знаю уж, насколько значима его филологическая ценность, но для уяснения понятий, установившихся в России, - почти путеводитель. Не случайно ещё классики говорили о том, насколько точен, могуч и богат русский язык. Подтверждаю: отдельные его новаторы действительно богаты и промахов стараются не допускать – ни в словах, ни в поступках.

Словарь современной бизнес-элиты

Даль заметно почернела и уж чаще, чем каждую минуту, мигала бледным светом, как веками.
Чернота её, точно от тяжести, склонялась вправо со всеми её чёрными облаками.
Слева как будто кто чиркнул по небу спичкой -
мелькнула бледная, фосфорическая полоска и потухла. Стало на мгновенье тише.
Потом послышалось, как где-то очень далеко кто-то прошёлся по железной крыше.
Между далью и правым горизонтом мигнула молния и так ярко, с такой силой и быстротой,
что осветила часть степи и место, где ясное небо граничило с чернотой.
Страшная туча надвигалась не спеша, сплошной массой;
на её краю висели большие, чёрные лохмотья, как в разорванном, огромном, чёрном зонте;
точно такие же лохмотья, давя друг друга, громоздились на правом и на левом горизонте.
Этот оборванный, разлохмаченный вид тучи придавал ей какое-то пьяное, озорническое выражение,
словно в ней был погром.
Явственно и не глухо проворчал гром.
Вдруг рванул ветер и понёсся по степи, беспорядочно закружился - он у себя дома(!) -
и поднял с травою такой шум, что из-за него не было слышно грома.
Он дул с чёрной тучи, неся с собой облака пыли
и запах дождя, и запах мокрой земли.
Лунный свет затуманился, стал как будто грязнее, звёзды ещё больше нахмурились
и видно было, как по краю дороги спешили куда-то назад облака пыли, а за ними - их тени явились.
Теперь вихри, кружась и увлекая с земли пыль, сухую траву и перья, поднимались под самое небо;
вероятно, около самой чёрной тучи летали перекати-поле - очень быстро и далеко -
и как, должно быть, им было страшно - очень уж высоко!
Но, кроме блеска молний, сквозь пыль не было видно ничего.
Загремел сердито гром, покатился по небу справа налево, потом назад и замер вдруг потом.
Чернота на небе раскрыла рот и дыхнула белым огнём; тотчас же опять загремел гром.
Чёрные лохмотья слева уже поднимались кверху и одно из них в вышине -
грубое, неуклюжее, похожее на лапу с пальцами, - тянулось к Луне.
Дождь почему-то долго не начинался. Было страшно темно и это пугало невольно.
А молнии в потёмках казались белее и ослепительнее - так, что глазам было больно.
Но вот, наконец, ветер в последний раз рванул и убежал куда-то. Послышался шум - ровный, спокойный.
Большая холодная капля упала на землю.Что-то посыпалось и застучало по дороге.
Это был дождь, но не сплошным потоком, не ураганный, беспокойный!
Вдруг вверху со страшным, оглушительным треском разломалось небо;
на земле вспыхнул и раз пять мигнул ослепительно едкий свет, каким он никогда не был!
Раздался новый удар, такой же сильный и ужасный. Небо уже не гремело, не грохотало,
а издавало сухие, трескучие, похожие на треск сухого дерева, звуки и ими пугало:
«Тррах! тах, тах! тах!» - явственно отчеканивал гром, катился по небу,
спотыкался и где-нибудь или далеко сзади сваливался со злобным, отрывистым - «трра!..» - и возвращался опять к небу!
При таком громе вспышки молний казались зловещими и такими и были.
Молния сверкнула в двух местах и осветила дорогу до самой дали!
А по дороге текли ручейки и прыгали пузыри.
-------
А.П.Чехов. Степь. (Отрывок.)
Даль заметно почернела и уж чаще, чем каждую минуту, мигала бледным светом, как веками. Чернота ее, точно от тяжести, склонялась вправо. Налево, будто кто чиркнул по небу спичкой, мелькнула бледная, фосфорическая полоска и потухла тут же. Послышалось, как где-то очень далеко кто-то прошёлся по железной крыше.
Между далью и правым горизонтом мигнула молния и так ярко, что осветила часть степи и место, где ясное небо граничило с чернотой.
Страшная туча надвигалась не спеша, сплошной массой; на её краю висели большие, чёрные лохмотья; точно такие же лохмотья, давя друг друга, громоздились на правом и на левом горизонте. Этот оборванный, разлохмаченный вид тучи придавал ей какое-то пьяное, озорническое выражение. Явственно и не глухо проворчал гром.
Вдруг рванул ветер и понёсся по степи, беспорядочно закружился и поднял с травою такой шум, что из-за него не было слышно грома. Он дул с чёрной тучи, неся с собой облака пыли и запах дождя и мокрой земли. Лунный свет затуманился, стал как будто грязнее, звёзды ещё больше нахмурились и видно было, как по краю дороги спешили куда-то назад облака пыли и их тени. Теперь вихри, кружась и увлекая с земли пыль, сухую траву и перья, поднимались под самое небо; вероятно, около самой чёрной тучи летали перекати-поле и как, должно быть, им было страшно! Но сквозь пыль, залеплявшую глаза, не было видно ничего, кроме блеска молний. Загремел сердито гром, покатился по небу справа налево, потом назад и замер. Чернота на небе раскрыла рот и дыхнула белым огнём; тотчас же опять загремел гром. Чёрные лохмотья слева уже поднимались кверху и одно из них, грубое, неуклюжее, похожее на лапу с пальцами, тянулось к Луне.
Дождь почему-то долго не начинался. Было страшно темно. А молнии в потемках казались белее и ослепительнее, так, что глазам было больно. Но вот, наконец, ветер в последний раз рванул и убежал куда-то. Послышался ровный, спокойный шум. Большая холодная капля упала на землю.Что-то посыпалось и застучало по дороге. Это был дождь.
Вдруг над самой головой его с страшным, оглушительным треском разломалось небо; на земле вспыхнул и раз пять мигнул ослепительно едкий свет. Раздался новый удар, такой же сильный и ужасный. Небо уже не гремело, не грохотало, а издавало сухие, трескучие, похожие на треск сухого дерева, звуки.
«Тррах! тах, тах! тах!» - явственно отчеканивал гром, катился по небу, спотыкался и... далеко сзади сваливался со злобным, отрывистым - «трра!..»
... при таком же громе они представлялись зловещими. Молния сверкнула в двух местах и осветила дорогу до самой дали...
По дороге текли ручейки и прыгали пузыри.

(Отрывки)

Направо сверкнула молния и, точно отразившись в зеркале, она тотчас же сверкнула вдали. Даль заметно почернела и уж чаше, чем каждую минуту, мигала бледным светом, как веками. Чернота ее, точно от тяжести, склонилась вправо.

Налево, как будто кто чиркнул по небу спичкой, мелькнула бледная, фосфористическая полоска и потухла. Послышалось, как где-то очень далеко кто-то прошелся по железной крыше. Вероятно, по крыше шли босиком, потому что железо проворчало глухо.

Между далью и правым горизонтом мигнула молния, и так ярко, что осветила часть степи и место, где ясное небо граничило с чернотой. Страшная туча надвигалась не спеша, сплошной массой; на ее краю висели большие черные лохмотья; точно такие же лохмотья, давя друг друга, громоздились на правом и левом горизонте. Этот оборванный, разлохмаченный вид тучи придавал ей какое-то пьяное, озорническое выражение. Явственно и не глухо проворчал гром.

… Ветер со свистом понесся по степи, беспорядочно закружился и поднял с травою такой шум, что из-за него не было слышно ни грома, ни скрипа колес. Он дул с черной тучи, неся с собой облака пыли и запах дождя и мокрой земли. Лунный свет затуманился, стал как будто грязнее, еще больше нахмурились, и видно было, как по краю дороги спешили куда-то назад облака пыли и их тени. Теперь, по всей вероятности, вихри, кружась и увлекая с земли пыль, сухую траву и перья, поднимались под самое небо; вероятно, около самой черной тучи летали перекати-поле, и как, должно быть, им было страшно! Но сквозь пыль, залеплявшую глаза, не было видно ничего, кроме блеска молний…

Загремел сердито гром, прокатился по небу справа налево, потом назад и замер…

Чернота на небе раскрыла рот и дыхнула белым огнем; тотчас же опять загремел гром; едва он умолк, как молния блеснула…

Дождь почему-то долго не начинался.Было страшно темно. А молнии в потемках казались белее и ослепительнее, так что глазам было больно.

… Но вот, наконец, ветер в последний раз рванул … и убежал куда-то. Послышался ровный, спокойный шум, но в это время что-то посыпалось и застучало по дороге.Это был дождь…

В июльские вечера и ночи уже не кричат перепела и коростели, не поют в лесных балочках соловьи, не пахнет цветами, но степь все еше прекрасна и полна жизни. Едва зайдет солнце и землю окутает мгла, как дневная тоска забыта, все прошено, и степь легко вздыхает широкою грудью. Как будто от того, что траве не видно в потемках своей старости, в ней поднимается веселая, молодая трескотня, какой не бывает днем; треск, подсвистыванье, царапанье, степные басы, тенора и дисканты1 - все мешается в непрерывный, монотонный гул, под который хорошо вспоминать и грустить. Однообразная трескотня убаюкивает, как колыбельная песня; едешь и чувствуешь, что засыпаешь, но вот откуда-то доносится отрывистый, тревожный крик неуснувшей птицы, или раздается неопределенный звук, похожий на чей-то голос, вроде удивленного «а-а!», и дремота опускает веки. А то, бывает, едешь мимо балочки, где есть кусты, и слышишь, как птица, которую степнякизовут сплюком, кому-то кричит: «Сплю! сплю! сплю!», а другая хохочет или заливается истерическим плачем - это сова. Для кого они кричат и кто их слушает на этой равнине, бог их знает, но в крике их много грусти и жалобы… Пахнет сеном, высушенной травой и запоздалыми цветами, но запах густ, сладко приторен и нежен.

Сквозь мглу видно все, но трудно разобрать цвет и очертания предметов. Все представляется не тем, что оно есть. Едешь и вдруг видишь, впереди у самой дороги стоит силуэт, похожий на монаха; он не шевелится, ждет и что-то держит на руках… Не разбойник ли это? Фигура приближается, растет, вот она поравнялась с бричкой, и вы видите, что это не человек, а одинокий куст или большой камень. Такие неподвижные, кого-то поджидающие фигуры стоят на холмах, прячутся за курганами, выглядывают из бурьяна, и все они походят на людей и внушают подозрение.

А когда восходит луна, ночь становится бледной и томной. Мглы как не бывало. Воздух прозрачен, свеж и тепел, всюду хорошо видно и даже можно различить у дороги отдельные стебли бурьяна. На далекое пространство видны черепа и камни. Подозрительные фигуры, похожие на монахов, на светлом фоне ночи кажутся чернее и смотрят угрюмее. Чаще и чаще среди монотонной трескотни, тревожа неподвижный воздух, раздается чье-то удивленное «а-а!» и слышится крик неус-нувшей или бредящей птицы. Широкие тени ходят по равнине, как облака по небу, а в непонятной дали, если долго всматриваться в нее, высятся и громоздятся друг на друга туманные, причудливые образы… Немножко жутко. А взглянешь на бледно-зеленое, усыпанное звездами небо, на котором ни облачка, ни пятна, и поймешь, почему теплый воздух недвижим, почему природа настороже и боится шевельнуться: ей жутко и жаль утерять хоть одно мгновение жизни. О необъятной глубине и безграничности неба можно судить только на море да в степи ночью, когда светит луна. Оно страшно, красиво и ласково, глядит томно и манит к себе, а от ласки его кружится голова.

Едешь час-другой… Попадается на пути молчаливый старик курган или каменная баба, поставленная бог ведает кем и когда, бесшумно пролетит над землею ночная птица, и мало-помалу на память приходят степные легенды, рассказы встречных, сказки няньки-степнячки и все то, что сам сумел увидеть и постичь душою. И тогда в трескотне насекомых, в подозрительных фигурах и курганах, в глубоком небе, в лунном свете, в полете ночной птицы, во всем, что видишь и слышишь, начинают чудиться торжество красоты, молодость, расцвет сил и страстная жажда жизни; душа дает отклик прекрасной, суровой родине, и хочется лететь над степью вместе с ночной птицей. И в торжестве красоты, в излишке счастья чувствуешь напряжение и тоску, как будто степь сознает, что она одинока, что богатство ее и вдохновение гибнут даром для мира, никем не воспетые и никому не нужные, и сквозь радостный гул слышишь ее тоскливый, безнадежный призыв: певца! певца!

Между тем перед глазами ехавших расстилалась уже широкая, бесконечная равнина, перехваченная цепью холмов. Теснясь и выглядывая Друг из-за друга, эти холмы сливаются в возвышенность, которая тянется вправо от дороги до самого горизонта и исчезает в лиловой дали; едешь-едешь и никак не разберешь, где она начинается и где кончается… Солние уже выглянуло сзади из-за города и тихо, без хлопот принялось за свою работу. Сначала, далеко впереди, где небо сходится с землею, около курганчиков и ветряной мельницы, которая издалека похожа на маленького человечка, размахивающего руками, поползла по земле широкая ярко-желтая полоса; через минуту такая же полоса засветилась несколько ближе, поползла вправо и охватила холмы; и вдруг вся широкая степь сбросила с себя утреннюю полутень, улыбнулась и засверкала росой.

Сжатая рожь, бурьян, молочай, дикая конопля - все, побуревшее от зноя, рыжее и полумертвое, теперь омытое росою и обласканное солнцем, оживало, чтоб вновь зацвести. Над дорогой с веселым криком носились старички, в траве перекликались суслики, где-то далеко влево плакали чибисы.Кузнечики, сверчки, скрипачи и медведки затянули в траве свою скрипучую, монотонную музыку…

Но прошло немного времени, роса испарилась, воздух застыл, и обманутая степь приняла свой унылый июльский вид. Трава поникла, жизнь замерла. Загорелые холмы, буро-зеленые, вдали лиловые, со своими покойными, как тень, тонами, равнина с туманной далью и опрокинутое над ними небо, которое в степи, где тень лесов и высоких гор, кажется страшно глубоким и прозрачным, представлялись теперь бесконечными, оцепеневшими от тоски…

… Воздух все больше застывал от зноя и тишины, покорная природа цепенела в молчании… Ни ветра, ни бодрого, свежего звука, ни облачка.

Но вот, наконец, когда солнце стало спускаться к западу, степь, холмы и воздух не вьшержали гнета и, источивши терпение, измучившись, попытались сбросить с себя иго. Из-за холмов неожиданно показалось пепельно-серое кудрявое облако. Оно переглянулось со степью - я, мол, готово - и нахмурилось. Вдруг в стоячем воздухе что-то порвалось, сильно рванул ветер и с шумом, со свистом закружился по степи. Тотчас же трава и прошлогодний бурьян подняли ропот, на дороге спирально закружилась пыль, побежала по степи и, увлекая за собой солому, стрекоз и перья, черным вертящимся столбом поднялась к небу и затуманила солнце. По степи вдоль и поперек, спотыкаясь и прыгая, побежали перекати-поле…

Вдруг рванул ветер…

Чернота на небе раскрыла рот и дыхнула белым огнем; тотчас же загремел гром…Раздался новый удар, такой же сильный и ужасный. Небо уже не гремело, не грохотало, а издавало сухие, трескучие, похожие на треск сухого дерева, звуки…

… По дороге текли ручейки и прыгали пузыри…

Вы можете или написать свой.

Динамика действия в повествовательных текстах может передаваться при помощи номинативных и неполных предложений, в реме которых использованы отглагольные существительные, а также предложно-именные формы со значением направления, наречия, характеризующие действие в роли обстоятельств при пропущенном глаголе-сказуемом. Г.А.Золотова рассматривает такие случаи как грамматико-стилистическую разновидность текстов с динамической доминантой.

"Мимо дома - рысью в садок. Залегли под плетнем. Глухой говор. Звяк стремян. Скрип седел. Ближе" (М.А.Шолохов «Тихий Дон»).

К повествованию близки некоторые разновидности динамического описания со статуально-динамической доминантой.

В повести А.П.Чехова «Степь» динамические описания тесно связаны с повествованием о событиях. Но, тем не менее, они представляют собой разные смысловые типы речи.

"Налево, как будто кто чиркнул по небу спичкой, мелькнула бледная, фосфорическая полоска и потухла. Послышалось, как где-то очень далеко кто-то прошелся по железной крыше. Вероятно, по крыше шли босиком, потому что железо проворчало глухо.

— А он обложной! — крикнул Кирюха.

Между далью и правым горизонтом мигнула молния и так ярко, что осветила часть степи и место, где ясное небо граничило с чернотой. Страшная туча надвигалась не спеша, сплошной массой; на ее краю висели большие, черные лохмотья; точно такие же лохмотья, давя друг друга, громоздились на правом и на левом горизонте. Этот оборванный, разлохмаченный вид тучи придавал ей какое-то пьяное, озорническое выражение. Явственно и не глухо проворчал гром. Егорушка перекрестился и стал быстро надевать пальто."

Фрагмент содержит повествование (предложения 1-5). Динамическая доминанта выражена глаголами совершенного вида, обозначающими действие: мелькнула, потухла, прошелся, проворчало, крикнул, мигнула, осветила. Каждое действие - новый этап в развитии событий. Повествование продолжается в 8-9 предложениях (проворчал гром - Егорушка перекрестился и стал надевать пальто).

В шестом и седьмом предложениях фрагмента дается описание тучи. Туча, увиденная Егорушкой, - это одно из событий общего повествования. В описании тучи используются глаголы несовершенного вида (надвигалась, висели, громоздились, придавал озорническое выражение). Основное внимание повествователя сосредоточено не на действии, а на самом предмете, его форме и состоянии.

Описание помогает ярче изобразить события, оно служит для их наглядно-образного представления. Картина, описанная в восприятии Егорушки, позволяет увидеть надвигающуюся грозу глазами персонажа, вовлекает читателя во внутренний мир произведения.

"Вдруг рванул ветер и с такой силой, что едва не выхватил у Егорушки узелок и рогожу; встрепенувшись, рогожа рванулась во все стороны и захлопала по тюку и по лицу Егорушки. Ветер со свистом понесся по степи, беспорядочно закружился и поднял с травою такой шум, что из-за него не было слышно ни грома, ни скрипа колес. Он дул с черной тучи, неся с собой облака пыли и запах дождя и мокрой земли. Лунный свет затуманился, стал как будто грязнее, звезды еще больше нахмурились, и видно было, как по краю дороги спешили куда-то назад облака пыли и их тени. Теперь, по всей вероятности, вихри, кружась и увлекая с земли пыль, сухую траву и перья, поднимались под самое небо; вероятно, около самой черной тучи летали перекати-поле, и как, должно быть, им было страшно! Но сквозь пыль, залеплявшую глаза, не было видно ничего, кроме блеска молний.

Егорушка, думая, что сию минуту польет дождь, стал на колени и укрылся рогожей."

В приведенном выше фрагменте выделяются три смысловые части.

Первая часть - повествование (предложения 1-2). В ней изображаются последовательно сменяющие друг друга действия, названные глаголами совершенного вида: ветер рванул - рогожа рванулась и захлопала - ветер понесся по степи, закружился, поднял шум.

Вторая часть - динамическое описание (предложения 3-6). В них описываются разные стороны одного события, рисуется общая картина состояния природы (признаки ветра, изменение состояния луны, звезд, состояние облаков пыли, пространственное положение вихря, состояние растений перекатиполя, состояние человека). Используемые в описании глаголы несовершенного вида (дул, спешили, поднимались, летали) называют действия состояния, не сменяющие друг друга, а существующие одновременно.

Изменение состояния как результат действия выражено глаголами совершенного вида (затуманился, нахмурились). От глаголов в повествовании глаголы в описании отличаются тем, что не называют активных действий.

Описание включено в повествование как одно из событий, за которым следует действие, названное в третьей повествовательной части (последнее предложение фрагмента) - Егорушка стал на колени и укрылся рогожей.

Чередование повествования и описания продолжается и в последующем тексте. Повествование строится на использовании глаголов совершенного вида, называющих действия, следующие одно за другим:

"Загремел сердито гром, покатился по небу справа налево, потом назад и замер около передних подвод.

Свят, свят, свят, господь Саваоф, - прошептал Егорушка, крестясь, - исполнь небо и земля славы твоея...

Чернота на небе раскрыла рот и дыхнула белым огнем; тотчас же опять загремел гром; едва он умолк, как молния блеснула так широко, что Егорушка сквозь щели рогожи увидел вдруг всю большую дорогу до самой дали, всех подводчиков и даже Кирюхину жилетку. Черные лохмотья слева уже поднимались кверху, и одно из них, грубое, неуклюжее, похожее на лапу с пальцами, тянулось к луне. Егорушка решил закрыть крепко глаза, не обращать внимания и ждать, когда все кончится."

В предложении "Черные лохмотья слева уже поднимались кверху, и одно из них, грубое, неуклюжее, похожее на лапу с пальцами, тянулось к луне" не изображается действие, а описывается картина, увиденная Егорушкой. Это описание объясняет действия персонажа, изображенные в последнем повествовательном предложении фрагмента.

Головкина С.Х., Смольников С.Н.
Лингвистический анализ текста — Вологда, 2006 г.